Время отмщения [HL] - Алексей Волков

Короткий шум, в котором не было особого недовольства. Хоть мы давно не занимались привычной в Союзе шагистикой, плох тот солдат, который не может прогуляться строем перед начальством.

— Направо! Рота… шагом… марш!

Четко ударили в землю подошвы сапог.

— Песню запевай!

Высокий голос Горюнова из первого взвода словно взвился в безоблачное небо:

Мы выходим на рассвете,Над Баграмом дует ветер.Раздувая наши флаги до небес.Только пыль встает над нами,С нами Бог и с нами знамя,И родной акаэмэс наперевес.

И дружный хор полусотни глоток подхватил:

Только пыль встает над нами,С нами Бог и с нами знамя,И родной акаэмэс наперевес.

Ничего вроде получилось. По крайней мере, полковник подошел ко мне, поблагодарил, долго говорил, что не ожидал такого уровня, а меньше чем через час, когда вертушки приняли в свои вместительные чрева гостей и взяли курс на столицу, сам полкач подошел ко мне и сказал, что мое имя будет в приказе с объявлением благодарности.

Воюешь, и никто не скажет доброго слова, будто так и надо, а стоит пройтись перед вышестоящим — и вот уже твой послужной список украшается соответствующей надписью.

— Улетели, — проговорил стоявший рядом Лобов.

— Но, как Карлсон, обещали вернуться, — дополнил я.

Вряд ли делегация задержится дольше чем на сутки, а ведь на обратном пути они обязательно заглянут еще.

Разве может быть иначе?

Ни о каких визитах и хождениях по гостям вечером не было речи. Столько проверяющих в паре десятков километров — да это ведь минутное дело — и начальство уже здесь.

Ученый люд, в отличие от нас, грешных, в коробках не стоял. Не Первомай, в строй штатских людей не затянешь. Однако кое-кто из людей в гражданских костюмах на ученую половину (да какую половину, там от силы — сотая часть) прошли. Партийцы ли крупного масштаба, академики — какая разница? Просто на каждого человека есть свой персональный начальник, и еще вопрос, который лучше — генерал или секретарь? С генералом, мне кажется, проще. При кажущейся дуболомности они все же придерживаются некоего заданного кодекса поведения и офицерской чести.

Академики наверняка получили полной ложкой новые ЦУ и тоже были в итоге заняты какой-нибудь писаниной или что у них там?

Мы вовсю отдувались и постигали прелести собственного положения. Даже в столовую солдаты теперь ходили под барабан, в полном соответствии с указаниями полкача. А уж дел навалили столько — под вечер хотелось лишь спать.

Тем не менее я не выдержал и после отбоя, проверив посты, украдкой направился в сторону манящего меня модуля.

Судьба все решила за меня. Окна там не горели, и не оставалось ничего другого, как вернуться к своему обиталищу. Я же не мальчик, чтобы стоять да вздыхать под окнами!

Утро подтвердило правоту моих расчетов. Проверяющие вновь всей толпой объявились в лагере, разве что теперь уже не потребовали общего построения, и через какой-то час вертушки унесли их прочь — на этот раз в сторону Врат.

Меня начальственный визит на этот раз не коснулся вообще. Я занимался с ротой согласно расписанию на импровизированном полигоне, проще говоря, на пустыре за лагерем.

Вокруг лежали сплошные пустыри.

Старая армейская истина — солдат надо гонять. Речь не о строительстве генеральских дач. Гонять их надо, обучая тому, что непосредственно потребуется в бою. Там думать уже некогда, и все совершается исключительно на рефлексах. Научишь бойца автоматически выполнять соответствующие действия — и у него появятся лишние шансы выжить.

Еще хорошо, что вместо весеннего призыва полк был укомплектован переведенными сюда ребятами предыдущего, осеннего. Эти кое-что уже умели, и за ними не требовалось следить постоянно.

После обеда у меня были свои занятия. Лишь непосвященные думают, будто решения принимаются непосредственно в бою. На самом деле перед каждой операцией проводятся командирские учения, на которых разбираются наиболее вероятные ходы противника, намечаются контрмеры, прикидываются оптимальные пути, отрабатывается взаимодействие, и многое, непонятное человеку с гражданки.

Требовалось наметить комплекс мер в связи с последними данными. Мы пока не знали, какой путь изберет командование. Или же часть подразделений выстроится заставами вдоль единственной необходимой нам дороги, или, учитывая сравнительно редкое незаконное заселение, кто-то попробует договориться с местными о взаимном невмешательстве в дела друг друга. Сила явно на нашей стороне, если духи попробуют ходить здесь свободно, можно вычислить, куда они заходят за продовольствием. Со всеми вытекающими последствиями.

Но планы оказались переигранными. Комбатов вызвали в штаб, и мы оказались на некоторое время предоставлены сами себе.

Под первым же подвернувшимся предлогом я вырвался на волю. Но неудача ждала и тут. Ученый люд покинул лагерь, отправившись в столицу, причем, как сообщили очевидцы, еще во время визита начальства в большой спешке на машинах нашей автомобильной роты за пределы нижнего КПП, а там они пересели в местные автобусы. Во всяком случае, Кумейко охарактеризовал присланный за ними транспорт именно так.

Но разве можно было ожидать иного? В отличие от нас ученых прислали для конкретной работы, которую можно выполнить лишь в городах и при непосредственном общении с высокомудрыми аборигенами. Лагерь — не более чем перевалочная база, да на самый крайний случай — защита от неприятностей. Для нас же — место нашей постоянной дислокации.

Вернувшийся из штаба комбат немедленно потребовал ротных к себе.

— Товарищи офицеры, получен приказ, — Хазаев был предельно собран и серьезен. — Примерно в ста километрах от нас есть заброшенный город. Жители давно покинули его, однако там продолжают в автоматическом режиме функционировать заводы, в том числе пищевые. Недавно город был захвачен неизвестной бандой. Связь с центром прервана, отгрузка продуктов и продукции — тоже. Попытка местных разобраться привела к жертвам. Посланный туда отряд был разгромлен почти наголову. Со стороны противника использовались фугасы, гранатометы и стрелковое оружие. Перед тем был сбит высланный на разведку беспилотный самолет-разведчик. Так что дело серьезное. По договоренности с местными нашему полку поручено очистить город от бандитов.

Вот это уже полный сюрприз. Сразу понятно, что разрушать город авиацией и артиллерией права у нас нет. Там все-таки какие-то работающие заводы. Боевые действия в городе еще хуже, чем действия в зеленке. Только кто нас спрашивает?

Комбат все прекрасно понимал, однако, как и мы, был обязан выполнить приказ. Можно долго рассуждать, на каком основании мы должны решать чужие проблемы, почему развитое государство не в состоянии контролировать собственную территорию и еще многое и многое, только что это изменит в общем раскладе?

— Вот карта города и окрестностей.

Хоть что-то! Даже при беглом взгляде можно было отметить, что план города весьма подробный, и нам не придется тыкаться вслепую между домами. Большинство улиц были прямыми и достаточно широкими, лишь в центре вились всевозможные переулки, явно оставшиеся с более ранних времен.

— Сколько времени у нас на подготовку? — обстоятельно поинтересовался Пермяков.

— Три дня. Так что давайте прикинем, что тут можно поделать?

Тревогу объявили прямо посреди ночи. Солдаты торопливо выскакивали, вертели головами, не нападение ли, но нигде не было слышно стрельбы, и это хоть отчасти успокаивало.

— Командиры рот, ко мне! — голос Хазаева призвал немедленно покинуть строй.

— Провести перекличку! Лично удостовериться в наличии людей! — распорядился комбат, даже не слушая наших рапортов о прибытии.

Выполнение не заняло много времени. Все, кто был свободен от нарядов, стояли в строю, и я отправился назад к командиру.

— Двое солдат из автороты пытались покинуть лагерь посредством угона автомобиля, — лишь теперь сообщил нам Хазаев. — К счастью, были перехвачены часовыми. Смотрите, товарищи офицеры, если подобное случится, ответите.

Мог бы не предупреждать.

С одной стороны, я мог понять поступок беглецов. По ту сторону Врат кругом были враги, здесь же, если верить словам командования, буквально рядом с нами находилась столица государства, намного опередившего нас в развитии. Уж не знаю, что задумали эти неудачники: попросить политического убежища, просто затеряться среди местных или взглянуть хоть одним глазком на мир будущего и заодно прибарахлиться, но факт остается фактом. Самовольное оставление части считается дезертирством со всеми полагающимися последствиями. Конечно, не как в прошедшую большую войну, однако ничего хорошего солдатам не светит. Разве полкач решит замять случившееся и разобраться с беглецами келейно, не вынося сор из избы.